Заключение и послесловие к новому изданию (2004)

Я уже не тот человек, который написал эту книгу более десяти лет назад. Вы тоже изменились. Мы пережили очень поучительные времена. Первый вариант этой книги я написал в 1990 году. Впервые она была опубликована в твёрдом переплёте под названием «Говорить правду: взросление в близости и свободе» в 1991 году. Было продано около 1500 экземпляров. Затем я немного отредактировал её, и в 1993 году я опубликовал её сам в мягкой обложке под названием «Радикальная честность: как изменить свою жизнь, говоря правду». С новым названием и в мягкой обложке книга получила куда больший успех. Мы продавали около 10 000 копий в год. Несколько крупных издателей заинтересовались и подали заявки на права, в итоге покупателем стала компания Dell и она переиздала книгу в мягкой обложке в 1995 году. Тогда книга стала бестселлером. Всего было продано около 100 000 копий.

К сожалению для всех нас, Dell Trade Paperbacks теперь является частью гигантского немецкого многонационального корпоративного конгломерата, известного как Bertelsmann Corporation. Мне не нравятся эти люди, и мне не нравится многонациональный корпоративный контроль над издательским делом. Поэтому мы остались при своих мнениях. Они отказались публиковать эту новую, исправленную и обновлённую редакцию (по контракту я должен был предоставить им преимущественное право приобретения). Они также отказались вернуть мне права на Radical Honesty, чтобы я мог выпустить обновлённое издание сам. Я решил сделать по‑своему, и публикую книгу сам. Я сказал им: «Подайте на меня в суд!» — и я бы хотел, чтобы они подали на меня в суд, но мне, судя по всему, придётся рекламировать это новое издание каким‑то другим способом, кроме судебной тяжбы с корпоративными управляющими.

Это моё плохое отношение было одной из причин того, что первое издание «Радикальной честности» стало бестселлером. Это отношение развилось (ну, или деградировало) за последние десять лет. То же самое относится к теории и практике Радикальной Честности. С тех пор как я впервые написал эту книгу, она развивалась и расширялась на семинарах, тренингах, публичных презентациях и в практических группах, и в её развитие внесли свой вклад многие сотни замечательных людей, которые участвовали в этих мероприятиях и помогали их проводить. Вместе мы ещё сильнее убедились в необходимости Радикальной Честности в мире. Мы сосредоточились на значении правдивости для внесения изменений в семью, образование, корпоративную, экономическую, внутригосударственную и международную сферу — фактически, во все сферы жизни. Всё больше и больше людей постепенно приходят к выводу, что практика полного раскрытия информации является целебной и необходимой для нашего выживания.

Некоторые называют это расширение Радикальной Честности до более широких социальных рамок прогрессом. Некоторые говорят, что Радикальная Честность выродилась в психологический, политический и религиозный кошмар, потому что я стал больше похож на прогрессивного левого дегенерата‑коммуниста‑извращенца. Это верно. Хотя я не согласен, что именно Радикальная Честность стала кошмаром. Я опишу путь, по которому мы прошли, а вы сможете принять собственное решение.

После того как «Радикальная честность» стала бестселлером и была переведена на семь языков, я долгое время работал над всеми остальными книгами, вышедшими с тех пор. На меня сильно повлияли истории из книги «Говорящие правду: истории успеха радикально честных людей», написанной выпускниками семинара «Курс честности» и читателями первого издания этой книги.

Каждый год я провожу 4 или 5 восьмидневных выездных семинаров по честности с проживанием, дорабатывая их в процессе. Я также провёл сотни коротких публичных презентаций по всему миру и говорил о радикальной честности с тысячами людей. Я много общался с прессой. Я давал интервью сотням радио- и телешоу в США и за рубежом, в том числе «20/20 с Джоном Стосселем», «Dateline-NBC», «CNN Talk Back Live", «Montel Williams», «Sally Jesse Raphael», «Iyanla», «Roseanne», «Politically Incorrect», «To Tell the Truth», «Venus and Mars» и многим другим. Я писал статьи или обо мне писали в «Inner Self», «Cosmopolitan», «Family Circle», «The Chicago Herald-Tribune», «The Washington Post» и во многих других журналах и газетах. Всё сказанное, выслушанное и написанное в процессе этого теперь стало основой для этого нового издания.

В течение десяти замечательных лет я встречался с самыми добрыми и любящими людьми, которых только мог пожелать, и получил наилучшее образование в том, чем мы все занимаемся сегодня. Меня воодушевили друзья, которых я приобрёл за последние несколько лет, и мои коллеги расширили мой взгляд на мир, как и я расширил их взгляды. Мы стали сектой. Если вас это беспокоит: да, мы — секта, и мы собираемся захватить мир.

И я рад сообщить, что те из нас, кто принадлежит к культу Радикальной Честности, стали частью ещё более крупного движения, включающего множество различных групп людей, обеспокоенных тем, как мы, человеки, относимся друг к другу. Во всём мире всё больше людей озабочены необходимостью честности и открытости. Многие из нас, находясь в процессе духовного подъёма, испытывали чувство отчаяния из‑за того, что потеряли всякую надежду на устранение ущерба, который ложь и тайны сумели нанести нашему обществу. Мы видели, как безжалостное, постоянное и всепроникающее программирование лжи, которым занимается вся наша культура, правительство и система образования, продолжается и расширяется, а не уменьшается. Но возможно, что это расширение достигнет некоторой критической точки.

Для настоящего психологического развития часто оказывается необходимой странная интенсивная форма страдания. Часто привязанность к идеям, идеалам и драгоценным убеждениям прошлого разрушается после самых интенсивных попыток удержать их. Больно признавать то, что ранее отрицалось. В индивидуальном личностном развитии болезненное осознание приводит к странному опыту — сочетанию отчаяния и последующего необоснованного восторга. Многие из нас в этом сообществе почувствовали себя как дома, когда обнаружили, что находятся среди друзей, переживших аналогичные личные потери и освобождения. Затем мы встретили другие группы людей, чья смелость пройти по горящим углям привела их на другую сторону без необратимых повреждений и с новой свободой от своего мышления и своей культуры. Как говорят буддисты, именно страдание приносит плоды.

В этой быстро растущей группе воодушевлённых отчаявшихся каждый понимает важность честности для индивидуальных психологических изменений, основанных на собственном опыте личностного развития. Теперь мы также видим, что такие же страдания необходимы для осуществления социальной реформы. Книга Дэвида Эдвардса «Сострадательная революция» исследует, основаны ли наиболее важные социальные реформы — те, которые могут положить конец всем ненужным и непродуктивным страданиям в мире из‑за бедности — на интуитивном опыте страдания как части жизни. Социальная реформа в некотором смысле является попыткой улучшить качество страданий. Мы пытаемся добиться экономических перемен, отчасти для того, чтобы дать бедным, больным и умирающим людям шанс пройти следующую стадию необходимых и продуктивных страданий, которые приносят плоды радостного освобождения от тюрьмы сознания, культуры и прошлого.

Поскольку признание правды привело нас к такой точке зрения, теперь мы должны продолжать признавать правду. Некоторые страдания более плодотворны, чем другие. В нас, американцах, настолько укоренилась вера в грубый индивидуализм, патриотизм, романтизм и всю другую чушь, которая является источником обоих видов страданий, как бесплодных, так и приносящих плоды — но по большей части бесплодных. И, как это часто случалось в подобных обстоятельствах вдохновения и отчаяния, мы, люди Радикальной Честности, теперь сформировали новую религию в результате этой практики и знакомства друг с другом и с путями мира. Именно то, что нам нужно, да? Новая религия!

Эта религия возникла в результате того, что тысячи из нас уловили аналогию между личным утаиванием и непрозрачностью политики и увидели, к каким глупым и бесплодным страданиям приводит то и другое. Мы видим, что ущерб, уже нанесённый человечеству и миру ложью, секретностью и категоризацией тех, кого нужно держать в неведении, превращать во врагов или обворовывать, поистине огромен. Это повторяется снова и снова, и кажется, что исправить это невозможно. Всё тщетно. Теперь у нас есть религия для таких изощрённых циников, как мы, чья вера тщетна. В конце концов, если вы хотите стать культом, вам нужно придумать запоминающееся название и изложить некоторые убеждения.

Футилитаризм — единственная надежда человечества

Как ни странно, мы, кажется, обнаружили, что тщетность — это одна из высших форм человеческого сознания. Тщетность также может быть самым экстатическим (экс‑статическим!) из человеческих переживаний и наиболее необходимым для новых начинаний для отдельных людей и общества. Те из нас, кто усвоил это и основал Американскую Футилитарную Церковь (от англ. futile — «тщетный»), имеют только два убеждения:

Убеждение номер один: моя жизнь тщетна. Все наши жизни тщетны, нет надежды, бесполезно что‑либо делать, это не имеет значения, жизнь бесплодна, бессмысленна, является пустой тратой времени. Гравитации не существует, Земля — отстой.
Убеждение номер два: пигмеи крадут мой багаж. Это убеждение основано на нашем видении тысяч пигмеев, шумящих по всей Земле и деловито ворующих друг у друга сумки. Мы думаем, что такое видение человечества является более точным видением того, как действуют люди, чем видение любой организованной религии, которой мы не являемся. (Организованно, я имею в виду).

Я являюсь Изначальным Папой Футилитаризма, и известен также, как Папа Безнадёж Первый. (Каждый, кто принадлежит к Футулитарной церкви, является Папой, но для индивидуализации мы можем использовать разные фамилии и звания). Как и верующие в большинстве религий, мы, футилитаристы, проводим немало времени, вознося бессмысленные молитвы несуществующему Богу. Мы гордимся человеческим невежеством и радостно заявляем о полной бесполезности человеческого так называемого интеллекта для всех вообще и для каждого в частности. Мы считаем, что сознание является источником всех форм невежества. Мы считаем, что, поскольку у нас есть сознание, невозможно проникнуть в глубины человеческого невежества. Мы считаем, что футилитаризм — наша единственная надежда.

Мы обсуждали проведение ежегодного съезда Фуутилитарной церкви, но через некоторое время сказали: «Да к чёрту, какой в этом смысл?» и сдались. Тем не менее, мы проводим годовой Неконвент в Мексике раз в несколько лет. Мы встречаемся, напиваемся, накуриваемся, разговариваем, танцуем, общаемся и много смеёмся — радостно тратя вместе нашу бессмысленную жизнь. Иногда это временно развлекает. Приглашаем вас присоединиться к Неконвенту в этом году, если он случайно произойдёт, и вы сможете узнать, где и когда он случится. Мы гордимся тем, что не тратим много времени на отслеживание вещей, потому что, конечно же, это бесполезно. Это то, что мы называем нашим «нетрадиционным подходом».

Некоторые люди недооценивают нас из‑за нашего отношения, но не поймите нас неправильно. Мы серьёзны, как сердечный приступ. Тот факт, что мы объездили весь чёртов земной шар в наших многочисленных путешествиях в никуда, вовсе не означает, что наша бесполезность — пустая трата времени! В основном это так. Но не полностью. Помните, Феникс в пепел, Феникс из пепла и так далее и тому подобное, бла, бла, бла. Конечно, идеального футилитаризма не существует. И если бы он существовал, мы бы не практиковали его. Мы практикуем несовершенный футилитаризм просто потому, что он требует меньше сил. С таким же успехом мы могли бы не напрягать себя ради чего‑то, что вообще является пустой тратой времени.

Вот кое‑что из того, во что могли бы поверить некоторые футилитаристы, и о чём я, Папа Безнадёж Первый, думал на протяжение последних лет и на прошлой неделе:

В двадцатом веке те из нас, кто вёл разговор о личной трансформации, и те, кто стремился к духовному росту, и те, кто работал над социальными преобразованиями, и те, кто занимался политической активностью, оставались в значительной степени оторванными друг от друга. Я был в нескольких группах людей: занимающихся личностным ростом, активистов, духовных практиков, травокуров, любителей искусства, кино и литературы — и каждая группа занималась своим делом. Но теперь мы все начинаем узнавать друг в друге друзей — братьев и сестёр, находящихся в одной и той же затруднительной ситуации. Это признание друг друга основано на том, что мы все одновременно столкнулись с непреодолимыми трудностями и особым видом страданий. Как будто все наши группы оказались на перекрёстке, все дороги с которого ведут в тупик. Мы все одновременно пришли к тщетности. Мы вместе стоим на этом гигантском перекрёстке дорог и тротуаров, удивлённые и растерянные, и смотрим, куда ведут наши дороги. Мы все видим, что все уходящие с перекрёстка дороги очень короткие и все ведут в никуда! Мы стоим кучками на перекрёстках и видим для каждого из нас тупики во всех направлениях!

Каждый в каждой группе смотрит на все остальные группы, затем на свою группу, а затем на тупик впереди. Потом — оно настигает нас всех сразу! Мы все объединяемся в тщетности! Наконец, здесь, в конце, мы все едины! Мы стоим перед великим слиянием рек человеческого разума! Внезапно мы видим, что конец всех наших путешествий близок — и, хоть мы и испытываем облегчение от того, что борьба окончена, мы находимся в большом отчаянии. Честно говоря, мы не можем не прийти к выводу, что весь человеческий эксперимент — развитие разума и всё такое — был эволюционной ошибкой! Мы все зашли в тупик. Нам нужно признать своё отчаяние, признать своё поражение и сдаться. Продолжать борьбу бесполезно. Наши усилия тщетны. Мы все могли бы сдаться.

Не надейтесь особо ни на что, но, как мы уже говорили, в отчаянии (так же, как это происходит при реальных психологических изменениях человека, когда депрессия проходит благодаря радикальной честности) иногда наступает безумное омоложение! Большие группы из нас, преданных общим безнадёжным делам, находят друг друга, и вместе поют наши грустные песни, и это приносит некоторую радость, если мы действительно сдаёмся целиком и полностью.

Как только мы сдаёмся, учитывая обстоятельства, мы можем с тем же успехом праздновать, хотя в этом нет особого смысла! Или даже потому, что нет смысла это делать! Видите ли, если до истребления человечества у нас осталось мало времени, и с этим действительно ничего не поделаешь, мы могли бы провести остаток времени либо в трауре, либо в праздновании. Так что можно и отпраздновать!

«Ты хорошо постаралась, эволюция! Ты дало этому шанс, человечество! Давайте станцуем наш танец смерти! Давайте праздновать взлёт и падение самого гигантского Грека Зорбы, самой великолепной катастрофы всех времён! Провал человеческого разума! Крах цивилизации! Всё равно это никогда не работало! Аллилуйя!»

Теперь, в этих обломках крушения так называемого человеческого интеллекта, мы связаны более тесно, чем когда‑либо! Мы ничего не можем сделать с этим крушением, но мы точно знаем, что это оно! Мы подошли к концу. Это конец игры. Сейчас мы находимся в самом конце игры. Мы могли бы даже назвать это игрой в тупик.

Почему я тогда говорю, что футилитаризм — наша единственная надежда?

Я думаю, что это начало рая на земле! Я преисполнен радости, констатируя вместе со всеми моими братьями и сёстрами по отчаянию полную безнадёжность всего этого! Полнейшая тщетность! Я думаю, что точно так же, как пение грустного блюза иногда помогает нам почувствовать себя лучше, нам приятно признавать тщетность, потому что мы говорим правду! Поскольку игра подходит к концу, и нам придётся чертовски много заплатить, и другого выхода нет — мы можем начать любить друг друга, жалеть друг друга, заботиться друг о друге, узнавать друг друга, чувствовать друг друга, сочувствовать друг другу! Мы, футулитарианцы, блаженно стремимся создать Рай на Земле несмотря на то, что это безнадёжно и бесполезно! В наше время! Не несмотря на то, что это невозможно. А потому что это невозможно! Мы собираемся сделать это, установив связь на самом глубоком уровне между друзьями, объединёнными в своей тщетности! Ведь это — гигантское, бесполезное общее дело! Даже наши враги могут участвовать, если они истинно верующие!

Больше никакой подготовки не требуется. Мы все знаем всё, что нам нужно знать: миру нужна помощь. Мы переживаем кризис — экологический, социальный, духовный. Кризис, с которым мы столкнулись, носит системный и целостный характер; это требует от нас совершенно ошеломляющего несистемного ответа! Комплексное решение, при котором никто не несёт ответственности, но мы все действуем согласованно! Мы можем использовать наше сознание вместе так, как никому не удавалось! Потому что мы начинаем не с сознания! Мы начинаем с нашего отчаяния и нашего сострадания! Тогда мы используем своё сознание исключительно параноидально и подозрительно. Во всяком случае, так устроено сознание. Доверять любому сознанию, включая наше собственное, было бы чертовски глупо. Потому что мы видели его насквозь! Мы сошли с ума! Теперь мы могли бы его использовать! Совместная глупость приводит к совместному разуму! Как люди, терпящие крушение в самолёте, мы влюбляемся друг в друга в последнюю минуту! Футилитаризм разбивает розовые очки всех -измов! Наше жалкое умирающее тщетное крушение интеллекта привело к катастрофе — вот ответ!

Ричард К. Мур говорит о том, чем в наше время занимаются группы друзей^[1]:

Некоторые ищут новые способы совместного принятия решений; способы, которые раскрывают мудрость в нас, простых людях, и помогают нам найти наши общие интересы и наше чувство силы. Некоторые разрабатывают новую экономику, методы ведения сельского хозяйства и технические стратегии, которые могут позволить нам жить стабильно, не разрушая нашу Землю. Некоторые формулируют видение преобразованного общества, вдохновляя на появление новых мировоззрений на замену мировоззрениям, основанным на конкуренции и эксплуатации. Некоторые объединяют всё это в устойчивые сообщества, где эти идеи можно опробовать на практике. Некоторые ищут способы построить эффективное общественное движение, которое могло бы надеяться на реальные социальные преобразования, несмотря на противодействие враждебного и могущественного режима и его средств массовой информации. А некоторые исследуют новые модели управления, более близкие к народу и позволяющие избежать коррупции и чрезмерной централизации сегодняшних политических систем.
Решения пока не ясны, но прогресс наблюдается — и различные группы обычно общаются друг с другом. Я считаю, что именно здесь активистское видение, идеи и энергия наиболее необходимы. Этот путь труден, но только на этом пути для нас есть хоть какая‑то надежда на спасение нас от приближающегося краха и на переход к гуманной, демократической и устойчивой эпохе.

Приходит настоящий прогресс, вызванный тщетностью. Как говорит Ричард Мур:

Биологические системы Земли стремительно разрушаются и истощаются, угрожая всему живому на планете. В то же время общества дестабилизируются, жизнь людей ухудшается, а империалистические интервенции растут.
Потребности «экономического роста» капитализма требуют, чтобы такие разрушительные модели не только продолжались, но и ускорялись.
Правительство США, Пентагон, средства массовой информации и политический аппарат контролируются правящей элитой, которая твёрдо привержена обеспечению роста и поддержанию экономической системы, требующей этого роста. Изменения традиционными средствами систематически блокировались.
Мне кажется очевидным, что мы не можем позволить себе тратить нашу активистскую энергию на поиски небольших изменений на пути, который ведёт весь мир к коллапсу и катастрофе. Лучшее, на что мы могли надеяться, прилагая такие усилия — это немного замедлить наше скатывание в пропасть. Если мы хотим выжить как цивилизованный вид и если мы хотим, чтобы мир избежал экологического коллапса, нам нужно направить наши силы на то, чтобы как можно быстрее развернуть всю эту машину. Я не вижу способа избежать этого вывода, каким бы обескураживающим или безнадёжным он не казался некоторым из нас. Если мы не признаем, что находимся в тюрьме, мы не сможем найти выход. [Курсив мой — Б.Б.]
Существует много идей о том, как мы могли бы развернуть машину — как можно радикальнее преобразовать общество. И есть много людей, вовлечённых в организации и зарождающиеся движения, и они разрабатывают программы, основанные на этих идеях.

Это конец начала! Посмотрите, что происходит сейчас! Был независимый человек, который был кандидатом в президенты США в 2004 году! Это Деннис Кусинич, духовный человек, измученный и уставший активист. У него нет шансов в аду! Он предлагает больше надежды, чем кто‑либо до него! Тупиковый пацан в тупике!! Что может быть лучше??

Я сам баллотировался в Конгресс от Вирджинии. В округе с 70% республиканским населением у меня нет ни единого шанса! Но из‑за моего отчаяния и моих друзей‑футилитаристов мои шансы на 2006 год должны быть превосходными! Я пишу больше книг, чем люди не читают! И я продвигаю книги, которые не продаются! Мои и многие другие книги! Я провожу мастер‑классы, которые не воспринимает половина участников! Я читаю лекции, которые большинство людей на самом деле не понимают! Я открыто поддерживаю Денниса Кусинича! И делаю я это всё одновременно и совершенно неорганизованно! Как я могу проиграть??

Вы тоже! Все мы каждый день делаем кучу разных дел одновременно, совершенно неорганизованно! Так держать! Вместе мы создадим чертовски неплохую беседу! Просто подумайте об этом! Если все побеждённые безнадёжные разгильдяи вроде нас проголосуют за нас, мы не проиграем! Свобода – это просто ещё одно слово, обозначающее, что терять уже нечего! Включая свободу!

Мы будем проводить кампанию, основываясь на нашей вере в силу честного разговора, который, хотя зачастую чертовски негативен и полон плохих новостей, является единственным, что может преодолеть провинциализм невежественных ограниченных культурных историй. Люди могут частично преодолеть то, как их воспитали. Вот что нам нужно сделать очень неорганизованно, но единым и целенаправленным образом:

Нам необходимо найти совместно разумные решения, которые лучше, чем мог бы придумать любой из нас в одиночку. Мы можем сделать это, разговаривая и слушая друг друга, пока не откроется всё, что является правдой, и всё, что об этом думают все. Тогда проблема решается или появляется решение. Это что‑то вроде решения Булвортом проблемы расизма в одноимённом фильме. Он сказал: «Мы все будем продолжать трахать друг друга, пока не окажемся одного цвета».

Говоря и слушая до тех пор, пока мы не достигнем истины, мы для начала добьёмся одновременно всех этих результатов:

конец голода на планете;
конец военно‑промышленного комплекса;
конец тюремно‑промышленного комплекса;
конец недемократического корпоративного доминирования в мировом экономическом порядке;
разрешение мирового экологического кризиса и постоянное поддержание экологического баланса;
отказ от ядерного оружия;
начало всемирной грамотности;
разрешение мирового кризиса здравоохранения;
конец «войне с наркотиками» (с использованием совместного интеллекта всех участников, которые придут создать систему управления употреблением наркотиков, которая будет менее дисфункциональной, чем та, которая существует сейчас);
конец того, чтобы «чистая прибыль», а не гуманитарные соображения была основным фактором при продаже лекарств «легальной» фармацевтической промышленностью;
изменение мировой судебной системы, чтобы правосудие и истина находились на первом месте, а деньги на втором месте;
прекращение демографического взрыва;
достаточная обеспеченность жильём, питанием, здравоохранением, свободой и возможностью заниматься заботой о себе для каждого человека на планете; и
полная реструктуризация образования от детского сада до аспирантуры, с большими возможностями для развития любознательности и меньшим самодовольным морализмом, меньшим нисходящим управлением и меньшим обучением послушанию.

Это начальный список. Всего 14 вещей! Конечно, возникнут ещё вопросы и проблемы, и мы будем решать их по мере их появления. Но мы начинаем с того, чтобы разобраться со всем этим разом, потому что это настолько ошеломляет, что мы чувствуем, что можем вообще не начинать. Это лучшее, на что мы можем надеяться!

Потерять веру во всё, кроме потери веры

Наше официальное послание всем бедным жалким людям, которые ещё не являются тщетными или, по крайней мере, ещё не знают, что они именно таковы, заключается в том, что мы привержены преобразованию человечества для замены жизни, основанной на жадности, на жизнь, основанную на духе. У нас нет какой‑либо конкретной религии, вероисповедания или членства в культе, за исключением футилитаризма — и, согласитесь, это немного. Мы делаем это перед лицом того, что обречены на неудачу, но если уж мы обречены, то какая разница, потерпим мы неудачу или нет? Это просто способ скоротать время до неизбежного конца, и, если нам улыбнётся удача — то у нас будет некоторый шанс на успех.

Мы хотим двигаться вперёд и быть простыми, безнадёжными, любящими, честными, добрыми и отзывчивыми людьми, которые делают всё возможное, чтобы помочь друг другу, потому что мы все находимся в одной и той же безнадёжной лодке. В нашей собственной жизни мы обнаружили, что сострадание стало для нас более важным, чем жадность, поскольку мы потратили годы и докопались до сути вещей (хотя я на самом деле имею в виду дно), и мы стали счастливее и вышли из всего этого невредимыми. И мы думаем, что все остальные тоже могут. Мы думаем, что можем усовершенствовать обычную депрессию и превратить её в отчаяние, которое является первой ступенькой на лестнице нашей истинной веры в футилитаризм. И всё, что нам нужно сделать — это изменить основные экономические структуры мира, чтобы это стало доступно всем! Звучит чертовски наивно, не так ли? Нелепо. Невозможно. Тщетно в своей тщетности. Ху‑ха!! Полный коллапс — это лекарство!!

Суть Радикальной Честности

Суть послания Радикальной Честности заключается в том, что мы можем признать друг в друге похожих друг на друга существ. Мы делаем это, будучи честными и требуя честности от других. Это фундаментальная вера как Радикальной Честности, так и футилитаризма. Живые существа, относящиеся друг к другу как к живым существам, могут решить проблемы, возникающие из‑за наличия сознания, личности, а также культурных, религиозных и традиционных различий, поскольку все эти различия всё равно чушь собачья. Мы можем изменить то, как мы живём вместе, признав то, кем мы являемся (ничего загадочного или мистического — только чувственное существо в теле), как универсальный контекст, в котором возникает сознание. Мы признаём друг друга похожими. Один жалкий, контролируемый сознанием, культурно обусловленный раб, обученный послушанию, выглядит почти так же, как другой. Под всей этой сбивающей с толку и отталкивающей собачьей чушью мы — похожие существа.

Я — существо, наблюдающее в настоящем времени, а идея обо мне — моя история болезни, культура, ценности и убеждения — вторична по отношению к моей фундаментальной идентичности как существа, наблюдающего в настоящем времени. В то же время я вижу, что это верно и для всех остальных. В этом смысле я отношусь ко всем остальным как к равным. Я общаюсь с этими собратьями, будучи верным своему собственному опыту. Именно эта связь существа с существом позволяет мне принимать сострадательные коллективные решения по отношению к моим собратьям‑калекам — я имею в виду людей.

Обычно наше сознание отвлекает нас от истины переживаний. Но как только мы укоренимся в истине переживаний настоящего момента, наше сознание становится полезным в качестве игрушки. То, с чем мы играем — это будущее. Мы вместе представляем будущее и то, как мы можем его воплотить. В этом мы одинаковы, хотя во всём остальном можем отличаться. Мы, как замечающие существа, почти не различаемся, поэтому нам не остаётся ничего другого, кроме как быть и делать. Как пел Фрэнк Синатра: «do-be-do-be-do», что можно перевести как «делай‑будь‑делай‑будь‑делай». По природе бытия вы просто делаете то, что, по вашему мнению, вам хотелось бы делать, и то, что вам предстоит сделать. Это всегда включает в себя действия как для своих собратьев, так и вместе с ними. Это настолько глупо и просто, что если задуматься, то можно вообще ничего не понять! Вот почему мы говорим, что на наших семинарах по Радикальной Честности мы учим тому, как стать тупым. Нам всем нужно стать глупее, а не умнее. Нам нужно сосредоточиться на том, чтобы замечать, как деревенский дурачок.

Принадлежность к постоянному честному сообществу поддержки среди тупых ослов, полных веры в бред сивой кобылы, но серьёзно сомневающихся во всём этом, и в то же время укоренённых в бытии, — это адское сообщество! Это умопомрачительно! Веселуха!

Сколько буддистов нужно, чтобы заменить лампочку? Три. Один, чтобы поменять лампочку. Один, чтобы оставить перегоревшую лампочку на месте. Один, чтобы ни менять, ни оставлять лампочку на месте! Но в это время он смеётся до упаду!

Утрата веры в машину собачьей чуши, которой является и наше сознание, и наша культура, кажется лучшим фундаментальным источником для создания и модификации структур сознания и культуры. У нас всё ещё есть много традиционных мыслей о том, что правильно и неправильно, хорошо и плохо, красиво и безобразно, но мы можем оценивать их с некоторой отстранённостью, потому что они не являются нашей личностью. Эти мысли — просто чушь собачья, с помощью которой мы ориентируемся, потому что это было лучшее, что могли предложить нам наши бедные туповатые предки. И когда эти мысли выполнили свою задачу, как бумажные тарелки, салфетки или туалетная бумага, мы их выбрасываем! Мы считаем эти истины второстепенными! Возможно, они полезны время от времени, но не настолько важны, чтобы сохранять их навсегда. Они находятся в первичном контексте «Я» (не образа «Я», не традиционного «Я»), а существа, являющегося свидетелем мира и сознания. Это «Я», всего лишь машина чувственного восприятия, является творцом мира посредством восприятия. Сознание меньше нашего «Я» и прекрасно вписывается в него. Мы, чувствующие существа, приходим из мира и без усилий создаём мир таким, каким мы его знаем, с помощью наших чувств.

Знание о том, что мы являемся наблюдателем или тем, кто творит посредством наблюдения, означает, что каждый из нас начинает идентифицировать своё истинное «Я» одинаковым образом — как контекст, в котором происходит мир, и в котором также возникают все наши мысли. Поэтому мы можем работать с миром, с другими людьми и со своими мыслями о них, без привязанности. И мы знаем, что они такие же, как мы, и не видят дальше своего носа, когда они засыпают внутри своего сознания потому, что забывают, кто они на самом деле.

Это изменение идентичности от истории болезни к контексту бытия называется трансформацией. Это превращение жертвы в творца. Более масштабная социальная трансформация возможна благодаря тому, что люди, претерпевшие трансформацию из жертвы в творца, объединяются друг с другом и творят вместе.

Футилитаризм трансформирует! Мы уже сдались! Мы знаем, что всё тщетно, и считаем смешными тех, кто так не думает! Мы верим всем историям жертв! И мы делаем всё возможное, чтобы их развить! Мы говорим: «Конечно, вы жертва! И не только в том, что вы рассказали! Всё ещё хуже! Вы когда‑нибудь задумывались об этом?…» Мы предлагаем переход от депрессии к отчаянию! Один жалкий искатель (искатель рождается каждую минуту!) помогает другому, искренне слушая, соболезнуя и вдаваясь в подробности истории!

Мы играли так в детстве

Благодаря радикальной честности мы, человеки, можем создавать дружные семьи. Отождествляя себя с бытием и любя бытие других, а также самих себя (что мы, естественно, и делаем), мы начинаем совсем другой разговор. В конечном итоге мы развиваем глубокую демократию и со‑разумные стратегии для достижения успеха в заботе друг о друге, используя своё сознание, потому что делать это, исходя из нашей родственности, веселее и естественнее.

В сообществе Радикальной Честности мы много раз занимались этим со‑разумным совместным творчеством на основе родства между собой, потому что вместе мы были чертовски жалки. Когда мы делимся реальными данными, а не фальшивыми, сообщаем всем вокруг наши настоящие мнения, говорим то, что чувствуем, вступаем в открытый конфликт и признаём свою сильную привязанность ко всем видам невежественных идей — в конечном итоге происходит разрешение проблем. Появляются новые решения, которые никто не смог бы придумать в одиночку. Затем мы приступаем к задаче совместного создания нашей общей жизни в мире, и, когда мы встречаем новые проблемы, мы легко можем начинать заново хоть каждые пятнадцать минут, если это необходимо.

Наша задача – это отдых и совместное творчество. Наша задача — жить хорошей жизнью, и она исполняется за счёт того, что мы укоренены в нашем собственном теле — и внимательны к тому, что наши тела говорят нам изнутри, продолжая замечать то, что происходит снаружи, и делимся тем, что происходит в нашем сознании.

Мы знаем, что доверять своему сознанию в высшей степени тщетно. Мы проверяем, что происходит в наших телах, чтобы иметь другой способ получить знания, кроме нашего сознания. Наша задача состоит в том, чтобы жить хорошей жизнью, сознательно творя вместе с группой друзей, которые любят друг друга и продолжают говорить друг другу правду, постоянно разрушая устаревшие структуры сознания и институты общества и строя новые — чтобы создать мир, который сегодня подойдёт каждому. Завтра, вероятно, это снова накроется медным тазом, но на данный момент это работает намного лучше, чем чистая традиция, которая по большей части является просто собачьей чушью, придуманной чьим‑то сознанием давным‑давно. Возможно, раньше это работало, а могло и не работать, но раз это не работает сейчас, то забудьте об этом. В традициях нет ничего святого. Ностальгия уже не та, что была раньше.

Обзор

У всех нас есть психологическая и культурная история. Она является фикцией. Эта фиктивная история состоит из выборочных воспоминаний о событиях, произошедших в нашей жизни, повторения которых мы хотим избежать, и нескольких воспоминаний о хороших временах. Мы полны иллюзий и основанных на собачьей чуши рационализаций о том, что на самом деле мы всё контролировали, и о том, как в результате наших усилий большинство хорошего произошло с нами благодаря какой‑то нашей добродетели, и о том, что мы пережили всё плохое благодаря какой‑то другой добродетели. Но правда в том, что мы разбирались в том, что на самом деле происходит, как свинья в апельсинах, и с тех пор не улучшили своего понимания.

Мы, футилитаристы, знаем, что бесполезно пытаться превратить историю о том, кем мы когда‑то были, в то, кем мы являемся сейчас, в первую очередь потому, что эта история с самого начала — чушь собачья. Мы осознали себя наблюдателями, и поэтому нас больше не колышет сохранение истории. Мы можем признать, что наша психологическая история — это просто история. И хотя мы до сих пор время от времени пытаемся приспособить нашу новую жизнь к былым временам, мы можем признать, что это бесполезно. Так что нахер это всё.

Когда мы научаемся жить настоящим, то мы больше не прикованы к прошлому. Мы говорим друг другу: «Я существо, которое замечает. У меня есть своя психологическая история, но она не должна определять всю мою жизнь. Я могу выбирать, как мне жить, а не просто реагировать на своё прошлое всю оставшуюся жизнь». Если людям это не нравится, мы говорим: «Да пошли они все нахер!»

Затем мы решаем жить видением будущего вместо того, чтобы реагировать на прошлое. Мы по своему желанию можем создать новый образ того, какой мы хотели бы видеть нашу жизнь. Мы можем создать её с друзьями. Нам не нужно убивать, калечить или причинять вред другим людям, подобным нам, у которых могут быть другое видение, отличное от нашего. Нам больше не придётся защищать свои идеи как самих себя!!! Нам больше не придётся защищать то, что мы привыкли называть собой!!! И нам больше не нужен оборонный бюджет, который полностью тратит все ресурсы всех людей в мире на защиту нашей вымышленной страны!!!

Возможно, именно поэтому Радикальная Честность называется радикальной.

Видение будущего — это вымысел. Видение – это всего лишь картина, созданная в будущем. Большинство из нас не живут согласно видению. Вместо этого мы живём в соответствии с довольно смутными, но вызывающими лёгкую тревогу воспоминаниями о том, чего следует избегать или воссоздавать из прошлого. Мы пытаемся не дать себе чувствовать себя плохо и пытаемся помочь себе чувствовать себя хорошо, заставляя себя делать то, что мы, по нашему мнению, должны делать. И путь избегания, и путь видения, конечно, совершенно тщетны. Ни один из путей никогда не оказывается в точности таким, как мы себе представляли. Так что видения – это тоже по большей части чушь собачья, но они менее ограничивают, чем воспоминания о прошлом, и работать над ними гораздо веселее. И их легче пересмотреть или отказаться от них. И, хотя они никогда не срабатывают в точности так, как планировалось, иногда случаются некоторые интересные предсказания, которые радуют нас иллюзией того, что мы сделали что‑то намеренно и это сработало! Это даёт нам краткую передышку от скуки истинной веры в тщетность!

Видение рая на Земле

Вот прекрасное вымышленное видение, которое мы придумали в одной группе, и которому я лично полностью предан. Как и многие мои друзья. Мы развили навык преданности с отстранённостью. Мы предельно преданы делу и в то же время совершенно беспечны.

В нашем представлении о рае на земле люди могут свободно играть с видениями, и они это делают. Взрослые, которые знают, что они наблюдатели, поддерживают всех детей в мире. Эти наблюдатели, которые воспитывают детей, из любопытства обращают внимание на то, что каждый ребёнок ищет в этот раз. Затем они находят способы помочь ребёнку узнать то, что ему интересно. Это может быть так же просто, как подарить ему лего. Это может быть так же сложно, как купить ему компьютер и подключиться к нужным ей источникам в Интернете. Весь мир организован вокруг этого конкретного вида деятельности — замечать и привносить то, что необходимо, замечать и спрашивать о том, что нужно, замечать и получать то, что нужно — продолжать учиться и развивать сообщество, основанное на поддержке любопытства, интереса, страсти и глубоких внутренних потребностей детей — да и вообще всех людей.

Поддерживающие детей наблюдатели являются одними из самых высокооплачиваемых людей в мире, включая родителей. Один или оба родителя могут провести со своим ребёнком по крайней мере первый год жизни, вообще не ходя на работу. Затем постепенно, когда дети подрастут, родители смогут уделять больше времени работе и получать некоторую помощь по уходу за детьми, если захотят. Работники по уходу за детьми, которые поддерживают родителей в удовлетворении их собственного любопытства, получают 350 долларов в час. (Адвокаты, с другой стороны, получают минимальную заработную плату в размере 6 долларов в час, а большую часть юридической работы выполняют нелегальные иммигранты.)

Взрослые, которые научились таким образом воспитывать детей, и дети, которых воспитывают таким образом, живут в сообществах, состоящих из друзей и семей. Ко всем людям в обществе относятся так же, как к детям: с уважением к обучающемуся и живому существу. Каждый делает всё возможное, чтобы поддержать друг друга в обучении и игре.

Все экономические, политические, образовательные, правительственные и социальные структуры организованы так, чтобы поддерживать людей, играющих со своими детьми и уважающим их. Взрослые люди живут вместе точно так же, как они живут со своими детьми. Тщетность ведёт к блаженству! Ну а я что говорил?

Каждый ребёнок, рождённый на Земле, рождается с возможностью всю жизнь играть и служить. Эта возможность игры и служения приводит к восстановлению экологического баланса, уничтожению расовых предрассудков, голода, бедности, войны, военно‑промышленно комплекса, тюремно‑промышленного комплекса, международного корпоративного правления, коррупции в финансировании избирательных кампаний, сексизма, границ, болезней — и решения ряда других проблем. Все эти решения приходят в результате разговора, который возникает из преданности игре и служению друг другу.

Чтобы сохранить эту живую структуру, происходит постоянное разрушение и замена устаревших традиций и устаревших институтов посредством честных разговоров на регулярной основе. Эти продолжающиеся изменения являются естественным результатом перестановки приоритетов, основанной на качестве внимания и контакта между родителями и детьми, а также на уважении друг друга как существ со стороны взрослых.

Вот и всё. Это видение, которое мы выбираем для своей жизни, и действия, которые мы планируем предпринять, в качестве замены тому цирку‑шапито, который в наши дни считается здравым смыслом. Большинство из нас родилось в тёмные времена, и полученное нами воспитание и образование оставили нам по большей части бесполезное наследие. Но мы к этому привыкли. Мы футилитаристы.

Сообщество

Мы претерпели трансформацию из жертвы в творца, обучая друг друга замечать и делиться. Мы рассказывали друг другу правду о наших переживаниях здесь и сейчас. Мы были радикально честны в том, что мы сделали, думали и чувствовали. Мы научились обращать внимание в первую очередь на то, кто присутствует и что присутствует. Мы изменили нашу основную идентичность. Мы менее несчастны, чем раньше. Большую часть времени мы футулитаристы. Мы прошли путь от людей, запертых в тюрьме нашего собственного реактивного сознания, до существ, обладающих сознанием, которое можно использовать, обращая внимание и представляя будущее, которое будет более добрым к людям, а не оборонительным, враждебным и контролирующим. Мы пришли к выводу, что взросление — это не то, что происходит один раз и навсегда, а то, что должно повторяться снова и снова, ежедневно, и что взрослению нет конца до самой смерти. И мы знаем, что тщетно пытаться что‑либо с этим сделать.

Мы знаем, что наше сознание категоризирует и повторно категоризирует наши переживания и поэтому раз за разом захватывает пространство свободы, возникшее в результате идентификации себя как наблюдателей. Сознание любит сужать свои возможности и закрываться для новой информации. Поскольку сознание всегда обращает внимание на категории прошлого, мы знаем, что его необходимо постоянно преодолевать посредством честного контакта и глубокого разговора друг с другом, если мы хотим сохранить свою свободу от собственного сознания и не оказаться в тюрьме мёртвой традиции. Конечно, мы не справимся с этой задачей, потому что сделать её хорошо совершенно невозможно и любые попытки окажутся тщетными. Но мы наслаждаемся тщетностью.

Мы обнаружили, что большинство из нас на самом деле хотят одного и того же. И большинство из нас хотят мира, гармонии, любви и заботы друг о друге, а также возможности творчески играть с нашими друзьями. Теперь мы используем своё сознание, чтобы найти способы поддержать других и себя в следовании по пути, который вызывает у нас интерес и даёт нам то, что мы хотим. Это чертовски приятнее постоянных споров. Мы считаем, что жизнь в обществе, организованном по принципу постоянного внимания к детям и к фундаментально детскому существованию взрослых, была бы раем на Земле.

Чтобы продолжать жить таким образом, мы обязуемся постоянно прерывать сознание друг друга всякий раз, когда теряемся, ошибочно принимая категории переживаний в качестве замены самих переживаний. Нас учили, что иметь правильные убеждения — это самая важная вещь в мире. Мы больше не верим в это. Мы считаем, что внимание важнее веры.

Мы привержены друг другу и общему видению мира, в котором такая жизнь возможна для каждого человеческого существа на земле. Мы прямо сейчас воплощаем это видение в жизнь тем, как мы живём и работаем вместе, и мы стремимся осуществить эту трансформацию для всего мира.

Ну, вот то, к чему мы пришли. В свете всех этих революционных событий я переработал оригинальный бестселлер «Радикальная честность: как изменить свою жизнь, говоря правду». Шаги к честности, описанные здесь, не изменились, но теперь они более подробно описаны — особенно в отношении того, как реализовать их в обществе. Надеюсь, второе издание понравится вам даже больше первого. Если да, дайте мне знать. Если нет, дайте мне знать.

В целом, так или иначе, мне похрен, понравилась вам эта книга или нет. Но больше всего на свете я хочу, чтобы вы полюбили её, сохранили при себе и перечитывали снова и снова. Я хочу, чтобы вы любили честное общение. Я хочу, чтобы вы переняли у меня то, чему я помог возникнуть, любили друг друга и спасли нас от самих себя. Побольше сил вам.

С любовью,
Брэд Блантон

Источник цитаты обнаружить не удалось, перевод выполнен заново по приведённому в книге тексту. (прим. пер.) ↩︎